Почему не повезло чёрному коту?

В Европе домашняя кошка долго была животным экзотическим и редким. Даже такой эрудированный человек, как Аристотель, в своём объёмном труде «История животных» (IV в. до н.э.) не упомянул её ни разу. Для истребления грызунов греки и римляне обычно пользовались услугами семейства куньих — заводили в своих домах хорька-фретку или ласку.

Неудивительно, что в Греции кошку поначалу звали, как и хорька — «gale», а в Риме — «felis» (так называли всех мелких хищников с песчано-коричневой окраской). Лишь к концу I века нашей эры в греческих текстах появилось уже узнаваемое название — «katokidios». Через две сотни лет его переняли и римляне, хотя и в изменённом латинском варианте «cattus». Впрочем, название «felis» тоже не исчезло — оно до сих активно используется в систематике рода кошек (например, на латыни вид кота манула пишут как «Felis manul»).

От латинского «каттус» произошли названия кошек в других европейских языках — испанском («gato»), немецком («katz»), английском («cat»), французском («chat»), русском («кот»). А древнерусское «котька» трансформировалось в слово женского рода — «кошка».

Интересно, что в Древнем Египте и Китае с названиями заморачиваться не стали, взяв за основу кошачье мяуканье (древнеегипетское — «мау», китайское — «мао»).

В 350 году римский префект Палладий издаёт указ о привлечении кошек к охране виноградников от грызунов. Однако полностью завоевать Европу домашним кошкам удалось лишь к X веку.

Главную роль в их распространении сыграли христианские монастыри, где быстро осознали полезные качества этих животных. По легенде самым большим кошатником среди римских пап был Григорий I (VI в.), разрешивший кошкам жить в монастырях и сам постоянно носивший в своём рукаве котёнка.

Кто бы мог подумать, что спустя семь веков его тёзка — папа Григорий IX — в своей булле «Vox in Rama» (1233), направленной против ереси катаров, объявит чёрную кошку воплощением сатаны, противопоставив её «чистому» белому агнцу — символу Иисуса. В истории кошачьего племени началась действительно «чёрная» полоса.

Причин для подобных суеверий хватало.

Во-первых, свою роль сыграло языческое прошлое кошки. Её обожествляли в Древнем Египте, в скандинавской мифологии на колеснице, запряжённой кошками, разъезжала богиня любви Фрейя, а в Англии кошку считали неизменной спутницей Мэб — королевы фей.

Во-вторых, «подозрение» вызывало само поведение кошки (бесшумная ходьба, «тайные» отлучки по ночам, «оргии», сопровождаемые омерзительными криками), а горящие в темноте глаза производили действительно дьявольское впечатление.

А. Н. Толстой:Гладя голову мою,Говорила мать:«Должен ты сестру свою,Мальчик, отыскать.На груди у ней коралл,Красный и сухой;Чёрный кот ее укралОсенью глухой».

Да что там Средневековье! Некоторые до сих пор плюются через левое плечо, стоит только чёрному коту перебежать дорогу.

Из песни Ю. Саульского на стихи М. Танича:Говорят, не повезёт,Если чёрный кот дорогу перейдёт,А пока, наоборот,Только чёрному коту и не везёт…

Анекдоты:— Как уговорить женщину продолжить путь, если дорогу перебежала чёрная кошка?— Легче уговорить кошку вернуться.— А чего это здесь дорога так густо заплевана?— Роте солдат кошка дорогу перебежала!

Наряду с козлом кошку стали считать постоянной напарницей ведьм, участницей шабашей и прочих колдовских ритуалов.

Кот как напарник ведьм упоминается в шекспировскром «Макбете» (Первая ведьма: «Мурлычет кот, зовет. Иду!»). В инквизиторском руководстве Инститора и Шпренгера «Молот ведьм» рассказывается случай, когда ведьмы в обличье огромных чёрных кошек напали на рабочего. Боден в трактате «О демономании ведьм» описывает судебный процесс 1586 года, когда пятерых женщин Вернона обвинили в том, что они в обличьях кошек собирались ночью в замке и развлекали сатану в облике козла, танцуя прямо на его спине.

В народном фольклоре полно историй о том, как чёрной кошке ранят лапу, а затем обнаруживают местную ведьму с перебинтованной рукой.

У. Эко «Имя розы»:«О да! — с улыбкой торжества отвечал Бернард. — Имеются свидетельства и посолиднее! Стефан Бурбонский описывает в своем трактате о семи дарах Святого Духа, как Св. Доминик, проповедовавший в Фанжо, клеймя еретиков, предупредил некоторых бывших там женщин, что сейчас покажет им, кому они услужали ранее. И внезапно выпрыгнул промежду всех ужасающий кот величиною с большую собаку, с огромными горящими глазами и с кровоточивым языком, свисавшим до пупа, с коротким твердым хвостом, так задранным, что на ходу тварь эта показывала всю свою заднюю мерзость, зловонную, как никакая другая… Покружив около тех женщин не менее часу, кот запрыгнул на канат, идущий к колоколу, и вскарабкался на колокол, оставив в церкви свои вонючие извержения. И разве не кот столь превозносим катарами, что Алан Лилльский полагает даже, будто имя они свое взяли от имени catus в честь этого зверя, которого лобызали в промежность, считая за воплощение Люцифера?»

Массовая охота на «ведьм» развернулась в конце XV века, после того как папа Иннокентий VIII опубликовал буллу «Summis desiderantes affectibus» («Всеми силами души»). Разумеется, досталось и кошкам — недаром в немецком языке слово «катцер» (еретик) напрямую происходит от слова «катце» (кот). Более того — массовое истребление кошек приобрело вид традиционных народных «забав».

Например, в 1344 году во французском городе Мецце началась эпидемия т.н. «пляски Св. Витта» (расстройство, выражаемое в неконтролируемых движениях). Виновницами объявили кошек, в которых якобы вселялся дьявол. В отместку появилась регулярная традиция сжигать 13 несчастных животных в железной клетке. В Париже похожее «мероприятие» — сожжение мешка с кошками на площади — проводили ежегодно на день Св. Иоанна.

Во Фландрии в г. Иперн для кошачьей экзекуции тоже выделили отдельный день — среду на второй неделе поста. В этот день кошек торжественно сбрасывали с высокой башни. «Кошачья среда» просуществовала аж до 1817 года! Вот как описал последнюю экзекуцию архивариус Иперна: «Кошачий палач в красной куртке и голубом колпаке, украшенном цветными лентами, сбрасывал животных со штурмовой башни. Некоторым, правда, иногда удавалось выжить и бежать, а зрители преследовали их…».

Из борьбы с дьяволом преследования котов быстро превратились в обычные жестокие развлечения. В Дании развлекались, подвешивая бочку с котами и прокалывая её копьём. В Англии в мешок с кошками стреляли из лука. Однако наиболее изысканным изуверством был т.н. «кошачий орган», для которого подбирали кошек с разной тональностью голосов.

Шарль де Костер «Легенда об Уленшпигеле»:«В этот день король Филипп (Филипп II — король Испании в 1556—1598 гг. — С.К.), объевшись пирожным, был мрачнее обыкновенного. Он играл на своём живом клавесине — на ящике, где были заперты кошки, головы которых торчали из круглых отверстий над клавишами. Когда король ударял по клавише, клавиша колола кошку, и животное мяукало и пищало от боли».

Надо сказать, что эти жестокие обычаи были характерны не только для христиан-католиков, но и иудеев. Так во время праздника Лаг ба-Омер было принято кидать в костёр… коробку с котятами. Если верить израильским защитникам животных, эта традиция кое-где встречается до сих пор.

Среди прочих суеверий можно вспомнить и обычай замуровывать кошек в стенах домов (иногда с крысой в зубах) или закапывать под порогом — мол, тогда грызуны будут обходить такое жилище стороной.

Убивали кошек и ради меха, хотя такой мех всегда ценился крайне низко. Ещё в 1127 году архиепископ Карбойль строго запретил монахам носить мех дороже овечьего или кошачьего. Подобное использование кошек шокировало меня ещё в детстве при чтении стихов Есенина. Как же я тогда невзлюбил деда великого поэта!

С. Есенин:…Всё прошло. Потерял я бабку, А ещё через несколько лет Из кота того сделали шапку, А ее износил наш дед.

М. Булгаков «Собачье сердце»:— Что же вы делаете с этими… С убитыми котами?— На польты пойдут, — ответил Шариков, — из них белок будут делать на рабочий кредит.

Продолжение следует…