Что можно посмотреть в Эквадоре в первой декаде марта?

Каракка шла океаном. Она была старая, потрёпанная жизнью, волнами и морскими ветрами, обросшая ракушечником практически по самую верхушку грот-мачты, видавшая виды и, судя по этому самому виду, побывавшая не в одной знатной передряге. Но, не смотря на это, всегда выходившая из них если не с честью, то в целости и сохранности. И это внушало некоторую надежду и боцману Бернардо, и юнге Джозу, и всему экипажу в целом.

Несмотря на то, что при отходе из Панамы тот же Джозу уронил за борт швабру. Конечно, она была такая же старая и потрёпанная, как и сама каракка, палубу которой с её помощью драил не только юнга, но и любой из матросов палубной команды… Тот же Игнасио, который первый, увидев, как швабра упала за борт, от всей своей щедрой души отвесил Джозу прехорошую затрещину. Нет, так-то понятно, швабра была старая, потрёпанная и порядком вытертая, поэтому жалеть о её потере не было никакого смысла. Но… Швабра, упавшая за борт… Т-с-с-с-с! Да хранит вас святой Франческо, покровитель всех мореходов!

Швабра, упавшая за борт — плохая примета. Очень плохая! Падая, она пугает ветер. И соответственно, тот, испугавшись, может убежать куда-то прочь от судна. А приметы — это дело такое. Как правило, они сбываются. Иначе кто бы в них верил?!

Вот и эта примета… Сбылась, сто чертей ей в глотку! И на восьмой день пути ветер пропал.

Поэтому «шла по океану» — сильно сказано. Каракку вот уже который день несло по океану какое-то незнакомое течение. Причём несло на запад. А значит, всё дальше и дальше от берега. И повернуть на обратный курс не было никакой возможности. Паруса на всех трёх мачтах висели совершенно бесполезными полотнищами. Напрасно боцман царапал своим острым ножом бизань с её северной и северо-западной сторон. Эта, казалось бы, верная примета не помогала.

Так же, как не помогали и истовые молитвы святого отца Томаса де Берланга, епископа Панамы, — главного пассажира судна, которого нужно было доставить в Перу, чтобы он разрешил спор между Франсиско Писарро и Диего де Альмагро, возникший у почтенных идальго после завоевания Империи Инков. Трижды в день он выходил на палубу каракки и, обратив свой взор к небу, возносил свои молитвы Пресвятой Деве Марии и сыну её Иисусу, чтобы они оказали свою божью милость сирым мореходам и дали им в паруса северный или северо-западный ветер. Ничего не помогало…

А между тем запасы пресной воды на каракке медленно, но неуклонно подходили к концу. О чём вахтенный офицер сделал соответствующую запись в судовом журнале. Мол, сегодня 10 марта, в год 1535 от рождества Христова, открыли последнюю бочку. В связи с чем и до того уменьшенную норму выдачи пресной воды экипажу пришлось урезать почти вдвое…

Неизвестно по какой причине — то ли верные приметы (пусть и со временем!) сбываются и не зря боцман царапал своим острым ножом бизань, то ли Пресвятая Дева Мария и сын её Иисус услышали молитвы святого отца Томаса де Берланга, но именно в этот день — 10 марта 1535 года — экипажу каракки и её высокопоставленному пассажиру улыбнулась удача. Когда солнце уже прошло точку зенита и начало потихоньку клониться к западу, прямо по курсу судна, несомого водами того течения, которого ещё не знали моряки его экипажа, а мы сейчас называем холодным течением Гумбольдта, фор-марсовый с корзины на самом верху грот-мачты вдруг оглушающее для всех закричал: «Земля-аа!»

Этой землёй оказался остров. На следующий день испанцы обнаружили ещё один. Чуть позже — два других. Но ни на одном из них воды не было! Пригодную для питья жидкость морякам пришлось добывать из кактусов-опунций. Конечно, это была не вода, но что-то такое, что можно было пить.

На наше счастье, экипаж каракки, видимо, не знал, что на Мальте из плодов этого кактуса готовят национальный алкогольный напиток, крепостью в 21 градус — ликёр «Амброзия Байтра». Поэтому никто не перепился и в пьяном угаре не перестрелял сначала офицеров, а потом и друг друга. И когда подул попутный северо-западный ветер, судно легло на обратный курс и через какое-то время благополучно достигло берегов благословенного Перу.

Правда, разрешать епископу Панамы уже было нечего. Спор между Франсиско Писарро и Диего де Альмагро разрешился без его участия, и последнего, в целях его же собственной безопасности, отправили в Чили — куда подальше с глаз грозного проверяющего и, по совместительству, судьи.

Поэтому делать в Перу Томасу де Берланга было совершенно нечего, и чтобы хоть как-то занять себя, он написал небольшой отчёт о своём опасном путешествии и открытых им землях королю Испании Карлу V, в котором прямо сообщил монарху, что «…земля здесь подобна шлаку, никчемная».

А ещё рассказал о том, что наблюдал «за глупыми птицами, которые даже спрятаться не умели», доложил о ящерицах-игуанах, «похожих на дьяволов», и об удивительных огромных морских черепахах, выдерживающих вес взрослого человека, на которых, при желании, можно было прокатиться верхом. Может, именно поэтому или потому, что их панцирь удивительным образом напоминал испанское седло, используемое в военной кавалерии, черепах назвали «галапаго» (galpago). А уже они, в свою очередь, дали название всему архипелагу, который впервые довольно схематично нанёс на карту 35 лет спустя Авраам Ортелиус, подписав на ней место его нахождения — «Insulae-de-los-Galopegos».

И более трёх веков эти острова не были интересны никому, кроме моряков, использовавших их как источник пополнения продовольственных запасов. Ведь черепахи — это самые настоящие «живые консервы». Лови их и грузи в трюм! А там они месяцами будут в целости и сохранности. Без воды и пищи. Расходов никаких, зато свежее черепашье мясо… Да хоть каждый день!

Таким образом, как уже в наше время посчитали эксперты, моряками за четыре с половиной сотни лет (вплоть до начала XX века!) было съедено почти 200 тыс. слоновых черепах. Поэтому нынче их на архипелаге — не так чтобы и много. А на некоторых островах, например, таких как Чарльз и Барингтон, вообще не осталось.

Но такая бесхозность архипелага не могла продолжаться до бесконечности. 12 февраля 1832 года Эквадор заявил о своих правах на острова, лежащие в 972 км на запад от его побережья. А чтобы ни у кого не было ни малейших сомнений в том, что они — эквадорские, назначил на них губернатором генерала Хосе Вильямиля, определив ему в подчинение небольшую группу осуждённых.

Нынче на Галапагоссах нет каторжан. Всё население архипелага (чуть более 25 тыс. человек), являющегося отдельной провинцией Эквадора, — свободные люди. А ещё с 1985 г. Галапагоссы объявлены заповедником всемирной биосферы. Так что если вдруг… Если забросит вас в первой декаде марта нелёгкая в Эквадор, не поленитесь — побывайте на архипелаге.

Тем более, добраться до него куда как легче и проще, чем его первооткрывателю Томасу де Берланга. Каждый день из Гуаякиля, крупнейшего города Эквадора, что лежит примерно в 250 км на юго-запад от столицы страны — Кито, на Галапагоссы отправляются самолёты трёх авиакомпаний: LAN, Tame и AeroGal. Час пятьдесят — и вы на месте. Приятного полета и потрясающих впечатлений!